| 
  • If you are citizen of an European Union member nation, you may not use this service unless you are at least 16 years old.

  • You already know Dokkio is an AI-powered assistant to organize & manage your digital files & messages. Very soon, Dokkio will support Outlook as well as One Drive. Check it out today!

View
 

Введение 3

This version was saved 17 years, 3 months ago View current version     Page history
Saved by PBworks
on December 5, 2006 at 11:25:07 pm
 

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ТЕРРОРИЗМ:

ФАНТАЗИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

 

 Мы просто не научились еще использовать на полную “проектную мощность” возможности нашего мозга.

Эвальд Ильенков

ПОЧЕМУ УМНЫЕ ЛЮДИ СТРАДАЮТ И ГИБНУТ?

Два ученика известного математика Давида Гильберта, изнуренные непосильной умственной работой, не получив требуемых шефом научных результатов, в отчаянии покончили с собой. Бедный старик не нашел ничего лучшего как, стоя на похоронах под проливным дождем, в течение часа произносить речь, в которой доказывал, что их диссертации могли быть исправлены.

В науке драматические ситуации, увы, не редкость. Тауринус, доведенный до крайности равнодушием математиков, сжег свой труд об основах геометрии. Больяи впал в душевное расстройство. Лобачевского в одной из рецензий объявили чуть ли не сумасшедшим. Клейна постигла катастрофа — соперничая с Пуанкаре в построении теории автоморфных функций, он надорвался, тяжело заболел и вынужден был навсегда прекратить научную работу по математике. Даже великий Гаусс, несмотря на блестящие успехи и выдающиеся открытия, однажды признался: “Смерть мне милее такой жизни”, причем историки предполагают, что его ипохондрия и душевный недуг — ответная реакция на неимоверно интенсивную работу и сверхчеловеческое усердие.

РАЗВЕ ТАКАЯ ПРОБЛЕМА СУЩЕСТВУЕТ?

Анализируя подобные случаи, трудно избавиться от впечатления, что за трагедиями конкретных людей скрывается и постепенно набирает силу новое и крайне негативное социальное явление, которое иногда характеризуют как “интеллектуальный терроризм”, но которое, наверно, было бы лучше назвать интеллектуальной каторгой. В той или иной степени с ним сталкиваются все, кому приходится испытывать хроническое перенапряжение и трудиться на пределе своих возможностей. Для некоторых непосильные перегрузки начинаются уже в школе. Отчасти этому способствуют недостатки преподавания. ЖанЛуи Лорьер пишет: «Существует определенный вид интеллектуального терроризма, когда некоторых учеников называют “нуль в математике”, хотя их единственная вина состоит в том, что они не понимают то, о чем... никогда не говорится».

Сильнейшие умственные перегрузки испытывают многие студенты, бизнесмены, ученые и многочисленные армии интеллектуальных трудоголиков, что нередко ведет ко всевозможным расстройствам и порою — серьезным заболеваниям. Здесь есть нечто загадочное, поскольку за всеми этими внешними проявлениями скрывается неуловимая проблема-невидимка.

ИНФОРМАЦИОННЫЙ СТРЕСС — ЗЛОВЕЩИЙ СПУТНИК ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА

Будущее человечества, самое его выживание прямо зависит от роста его интеллектуальных возможностей. Однако требование всемерного развития человеческого интеллекта, максимальной интенсификации его работы во многих случаях наталкивается на жесткое препятствие, имя которому — информационный стресс. Именно в этой точке, как молния из искры, вспыхивает проблема интеллектуального терроризма, которой, к сожалению, часто пренебрегают, считая ее второстепенной, а то и вовсе несуществующей. Впрочем, так думают не все.

Некоторые ученые полагают, что информационный стресс возникает в ситуации информационных перегрузок, когда человек не справляется с задачей, не успевает принимать верные решения в требуемом темпе при высокой ответственности за последствия принятых решений. Анализируя тексты, решая те или другие задачи, человек перерабатывает информацию. Завершается этот процесс принятием решения. Объем перерабатываемой информации, ее сложность, необходимость часто принимать решения — все это и составляет информационную нагрузку. Если она превосходит возможности человека при его высокой заинтересованности в выполнении данной работы, то говорят об информационной перегрузке.

Стресс и вызываемые им расстройства оказывают огромное влияние на жизнь и здоровье современного человека. Стресс коварен. С одной стороны, для возникновения его вредных последствий совсем не требуется, чтобы воздействующий фактор был чрезвычайно сильным и необычным. Установлено, что обычный и заурядный фактор (такой, как дефицит времени) может оказать очень сильное стрессовое воздействие. С другой стороны, стресс может привести к общему истощению организма и даже к смерти.

КАМИКАДЗЕ УМСТВЕННОГО ТРУДА

Защита интеллектуальных работников от стресса ведется во многих направлениях: от медицинской профилактики до облегчения труда через усиление возможностей интеллекта. Вот далеко не полный перечень известных “противоядий”: гигиена умственной деятельности, рациональная организация труда, повышение интеллектуальной культуры специалистов, стимулирование научного творчества, использование возможностей интуиции, совершенствование интеллектуальных способностей, различные теории развития интеллекта, например, концепция гибридного интеллекта и множество частных методик, таких, как ТРИЗ (теория решения изобретательских задач), динамическая техника силы ума и т. д. Хотя существующие средства, теории и инструменты несомненно являются полезным и порою весьма эффективным лекарством, тем не менее, к сожалению, они не соответствуют глобальному масштабу и нарастающей значимости проблемы.

К чему это приводит? Не справляясь с неуклонным ростом сложности цивилизационных процессов, которая существенно превышает наличные интеллектуальные возможности человечества, последнее вынуждено компенсировать слабость и нехватку интеллектуальных инструментов за счет нервного перенапряжения (читай — истощения!) и увеличения длительности рабочего дня добровольных и вынужденных трудоголиков. При этом за кадром общественного внимания, телевидения и средств массовой информации остается тот факт, что интеллектуальные работники зачастую превращаются в интеллектуальных камикадзе, которых общество приносит в жертву жестокому и коварному Молоху интеллектуального прогресса.

Известный математик Герман Вейль подчеркивает: недопустимо, когда трансцендентное господствует над человеком, превращая его всего лишь в рупор интеллектуального откровения. И делает вывод: хотя наука — высокая объективная ценность, одновременно она — “ветвь человеческой деятельности, ради которой нельзя приносить в жертву самое жизнь”.

ЧТО ТАКОЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ТЕРРОРИЗМ?

— Виновен ли профессор математики геттингенского университета Давид Гильберт в гибели своих учеников?

— Нет.

— Хотел ли он их смерти?

— Нелепый вопрос. Конечно, нет.

— В таком случае, что явилось причиной самоубийства?

 

Интеллектуальный терроризм — это особая социальная ситуация, когда общество, действуя возможно из лучших побуждений, формирует систему моральных норм и социальных ценностей, а также систему прямых и косвенных стимулов и с их помощью навязывает человеку такой стиль умственного труда, который почти неизбежно или с высоким риском приводит к перегрузке или другим отрицательным последствиям, наносящим ущерб физическому и душевному здоровью, снижающим качество или сокращающим продолжительность жизни. Парадокс в том, что интеллектуальный терроризм, даже если он влечет за собой тяжелейшие нервнопсихические и иные заболевания и суицидальные попытки, в рамках существующей системы взглядов и моральных норм не рассматривается как нарушение прав человека.

По нашему мнению, интеллектуальный терроризм — это пока еще не осознанная, но вполне реальная и серьезная угроза. Источник всех этих бед и напастей состоит в том, что имеющиеся интеллектуальные средства, методы и инструменты в значительной степени устарели. Они нацелены на решение интеллектуальных задач по принципу “любой ценой”, без учета реальных умственных затрат и нервно-психических последствий (когда почти полностью игнорируются тонкие когнитивно-эргономические характеристики сложной умственной деятельности), а их развитие драматическим образом отстает от насущных интеллектуальных потребностей практики. Досаднее всего, что это противоречие остается скрытым, неявным, поскольку оно пока еще не попало в сферу интересов современной науки в качестве одной из наиболее приоритетных, архиважных проблем.

ГУМАНИТАРНАЯ ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

Можно ли повысить качество решений сложных и сверхсложных интеллектуальных проблем, необходимых для развития цивилизации, и одновременно защитить людей от опасных для здоровья умственных перегрузок? Как облегчить и улучшить работу человеческого ума? Увеличить продуктивность творческого мышления? Преобразовать трудные и непосильные задачи в легкие и посильные? Словом, превратить интеллектуальные муки-мученические во что-нибудь более достойное человека и даже приятное? Можно ли решить эту “сверхзадачу” хотя бы в принципе?

Анализ этих вопросов позволяет выявить проблему, которая, насколько нам известно, пока еще не обсуждалась в литературе. Суть проблемы, образно говоря, состоит в том, что современные методы интеллектуальной деятельности, пораженные вирусом интеллектуального терроризма, слишком часто превращают работников умственного труда и учащихся в пациентов, инвалидов и покойников.

Необходимо коренным образом изменить ситуацию, добиться кардинального улучшения форм и методов умственной работы, научиться решать более сложные интеллектуальные задачи с более высоким качеством за меньшее время и без ущерба для здоровья.

Интеллектуальная безопасность цивилизации — комплексное свойство глобальной интеллектуальной деятельности людей, позволяющее, во-первых, своевременно решать все более сложные интеллектуальные задачи, обеспечивающие устойчивое развитие цивилизации, во-вторых, защитить человеческий мозг от опасных и вредных для здоровья перегрузок, сводя их к минимуму или полностью исключая.

Принцип “сначала калечим, потом лечим” неэффективен ни с экономической, ни с медицинской точки зрения. Поэтому мы выдвигаем другой принцип: система “наука + образование” не должна быть вредной для здоровья.

Однако нынешняя наука не может не калечить — так уж она устроена. Почему? В частности потому, что на протяжении всей истории ее развития создатели научных теорий и методов ставили перед собой какие угодно цели и задачи, но только не задачу эффективной защиты человека от интеллектуальных перегрузок. По этой причине человеческий мозг, этот хрупкий сосуд разума, сталкиваясь с демоном науки, оказывается в крайне уязвимом положении — не выдерживая запредельной нагрузки, он получает вызванные стрессом многочисленные травмы.

Чтобы устранить вопиющее рассогласование между невообразимой сложностью науки и скромными интеллектуальными возможностями среднего человека, необходимо уяснить, что психологическая сложность науки не является константой — это переменная величина, которой можно управлять и уменьшать ее в желаемых (хотя и ограниченных) пределах. Для достижения цели необходимо осуществить крайне болезненную операцию — с помощью когнитивно-эргономических методов реконструировать все здание современной науки, во всех ее разделах и построениях, превратив ее из громоздкого и опасного монстра в науку с человеческим лицом — чтобы занятия наукой были эффективными, но не угрожали здоровью человека.

Коренная перестройка науки и образования на основе создания нового поколения интеллектуальных средств с целью ликвидации негативных проявлений интеллектуального терроризма — беспрецедентная по сложности задача. Вообще говоря, пока еще совершенно не ясно, поддается ли она решению, а если поддается, то в какой степени. Однако цель настолько важна и благородна, что стоит провести специальное исследование для более глубокого изучения проблемы.

КОМПЬЮТЕРНАЯ МИФОЛОГИЯ:

ОБЛЕГЧАЮТ ЛИ КОМПЬЮТЕРЫ УМСТВЕННЫЙ ТРУД?

Чтобы избежать опасных для здоровья перегрузок, надо уменьшить интеллектуальную нагрузку на человеческий мозг. С другой стороны, развитие цивилизации приводит к усложнению интеллектуальных задач и непрерывному увеличению их количества, что предъявляет к мозгу постоянно растущие требования. Как разрешить это противоречие? Можно ли выполнить два противоположных требования — облегчить работу мозга и одновременно увеличить его умственную продуктивность?

Иногда говорят, что компьютеризация и автоматизация умственного труда снимают эту проблему. Это неверно. Использование компьютеров не приводит к уменьшению напряженности умственной деятельности, поскольку вместо одних заданий (которые удалось переложить на компьютер), человеческий мозг чаще всего получает множество новых задач, так что его суммарная нагрузка не уменьшается и даже возрастает.

Все больше исследователей приходят к выводу, что применение компьютеров во многих случаях не только не упрощает, а наоборот, резко усложняет интеллектуальные задачи, которые остаются на долю человека. Например, Эдсгер Дейкстра пишет о “неисчерпаемой” и “беспрецедентной” сложности задач, которые приходится решать программистам. Психолог М. Ярошевский отмечает: “Успехи кибернетики, все расширяющиеся перспективы передачи техническим устройствам поддающихся формализации умственных операций, которые раньше поглощали значительную часть интеллектуальных усилий ученого, резко повышают требования к формированию его способностей производить такие действия, которые не могут совершаться компьютерами”. Большинство ученых признает, что информационная технология — самая сложная из всех известных технологий, а некоторые даже утверждают, что использование компьютеров приводит к усилению эксплуатации нервной энергии трудящихся и в ряде случаев “отрицательно влияет на развитие мыслительных процессов”.

Таким образом, массовая компьютеризация не отменяет интересующую нас проблему повышения продуктивности умственного труда, напротив — делает ее еще более актуальной.

ЧТО ТАКОЕ ИНТЕНСИФИКАЦИЯ ИНТЕЛЛЕКТА?

На наш взгляд, для решения поставленной задачи следует перейти от экстенсивной умственной деятельности к интенсивной. Поясним термины. Деятельность называется экстенсивной, если скорость, с которой мозг решает задачи, предполагается относительно неизменной, а выполнение сложной работы в сжатые сроки достигается за счет уплотнения рабочего времени и удлинения рабочего дня. Это означает, что человек работает на износ — по 12, 16 или 20 часов в сутки, причем перерывы для отдыха сокращаются почти до нуля (“бутерброд перехватить некогда!”). Если сотрудник, действуя в таком режиме, выполняет работу досрочно и с высоким качеством, его называют интеллектуальным героем и ставят в пример: он сделал невозможное! При этом считается хорошим тоном стыдливо умалчивать о том, насколько подобная работа приблизила нашего героя к больнице или могиле.

При интенсивной умственной деятельности своевременное окончание задания достигается не за счет подобных варварских методов, а за счет увеличения скорости работы мозга. Интенсификация интеллекта — совокупность интеллектуальных приемов и средств, изменяющих режим функционирования человеческого мозга в благоприятном направлении, чтобы использовать его возможности “на полную проектную мощность”. Указанные средства специально конструируются таким образом, чтобы одновременно улучшить работу ума за счет повышения продуктивности мозга и облегчить умственный труд путем минимизации интеллектуальных затрат на единицу получаемых интеллектуальных результатов.

Вообще говоря, эта идея не нова — на протяжении всей истории человечество безостановочно изобретало новые интеллектуальные средства, улучшающие и облегчающие работу ума. Однако делалось это в значительной степени неосознанно, отчасти вслепую и во многом стихийно. Задача состоит в том, чтобы этот процесс превратить в ясный, осознанный, целеустремленный, управляемый и, самое главное, массовый.

КРИТЕРИЙ ДЕКАРТА И ЭРГОНОМИЗАЦИЯ НАУКИ

Излагая философское учение о методе, Рене Декарт подчеркивал, что научные открытия и изобретения следует производить не путем беспорядочного блуждания наугад по дорогам науки, а с помощью метода. “Под методом же я разумею достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые человек никогда не примет ничего ложного за истинное” и сможет добывать новое знание — все, что он способен познать — “без излишней траты умственных сил”. Выделенные слова можно охарактеризовать как “критерий Декарта” и с современных позиций трактовать их в том смысле, что при разработке эффективных методов реализации любой умственной работы (в науке, технике, образовании и других областях) во главу угла — наряду с принципом быстрого и качественного выполнения работ — следует ставить принцип минимизации умственных усилий, т. е. минимизацию затрат нервной энергии человеческого мозга на единицу создаваемой интеллектуальной продукции1.

Сопоставляя мысли Декарта с идеями предшественников, В. Катасонов подчеркивает: «Вдохновляясь мечтой францисканского миссионера XIII в. Р. Луллия о “великом искусстве”, которое могло бы автоматизировать процесс мышления, многие мыслители заняты поисками удобной знаковой системы, универсального алгоритма, позволившего бы “без излишней траты умственных сил” решить все возможные проблемы. Само создание алгебры в XVI—XVII вв. представляется даже как бы лишь побочным продуктом этой титанической “супер-идеи”».

В отличие от Катасонова титанической суперидеей мы склонны считать не всеобщую математику Декарта или универсальную характеристику Лейбница, проложившие путь к созданию современной математической логики, а скорее их интеллектуальную квинтэссенцию, энергетический сгусток, мощное ядро, инициировавшее многие великие идеи и открытия, подобно тому, как во время Большого Взрыва вся наша грандиозная вселенная родилась из первичного сверхплотного ядра.

По нашему мнению, этим ядром — титанической суперидеей — является именно критерий Декарта, подлинное значение которого его последователи в должной мере так и не сумели оценить. Мы же предполагаем, что критерий Декарта — это и есть искомый архимедов рычаг, позволяющий (в сочетании с другими методами) “перевернуть” науку и образование, чтобы избавить общество от интеллектуального терроризма.

Вспомним рассуждения Декарта. Он начинает с утверждения, что в основании всех наук лежит одна и та же тождественная себе человеческая мудрость, относящаяся к разным наукам, как солнце к различным освещаемым предметам. Для познания, следовательно, было бы гораздо полезнее, чем искать “многознания” в науках, обратиться к исследованию законов самой этой мудрости. На этом пути Декарт формулирует основные положения своего метода.

Попытаемся перевести эти рассуждения на современный язык. Мудрость — это разум, интеллект. Изучением интеллекта, мозга и интеллектуальной деятельности занимаются когнитивная наука, психология, нейробиология, логика и как бы синтезирующая их достижения наука о человеческих факторах (эргономика). Современным эквивалентом декартовского учения о методе, исследующего и использующего законы человеческой мудрости, на наш взгляд, в какой-то мере мог бы стать научный подход к эргономизации науки и образования, опирающийся на критерий Декарта и преследующий цель максимально возможной интенсификации интеллекта. Можно предположить, что в случае успеха этого предприятия будут созданы предпосылки для проведения стратегической реформы интеллектуального труда, призванной радикально усилить мощь и могущество человеческого интеллекта.

О ЧЕМ ЭТА КНИГА?

Повторим вопрос: можно ли улучшить работу ума и одновременно облегчить деятельность мозга, чтобы интеллектуальная работа выполнялась без ущерба для здоровья? На первых порах нет необходимости решать эту сверхсложную проблему в общем виде. Вполне достаточно продемонстрировать существование эффективного решения хотя бы для некоторых значимых частных случаев. Подобный прием покажет, что проблема не безнадежна, что она в принципе поддается решению. А раз так, появляется обоснованная надежда на то, что, действуя по аналогии, можно искать решение и для других случаев.

Таков, вкратце, общий замысел книги, который будет подробнейшим образом детализирован вплоть до самых элементарных практических случаев и многочисленных примеров, призванных наглядно показать, что создание нового поколения интеллектуальных средств, обладающих желаемыми свойствами, является хотя и трудным, но вполне осуществимым делом.

Вместе с тем мы исходим из того, что задачу интенсификации интеллекта нельзя решить традиционными средствами. Необходимо выработать и внедрить принципиально новые формы интеллектуальной деятельности в проектировании, управлении, науке, технике, образовании, медицине, экономике и других сферах. Но как это сделать на практике? Для решения задачи ниже предлагается ряд теоретических средств, опирающихся на критерий Декарта, в частности новый когнитивный подход. Возможность практической реализации новых идей демонстрируется на ряде примеров, среди которых подробнее всего рассмотрен язык ДРАКОН.

Язык ДРАКОН — общедоступный интеллектуальный инструмент нового типа, специально сконструированный для облегчения и улучшения работы ума интеллектуальных работников и учащихся, особенно полезный при решении трудных и сверхтрудных задач систематизации и автоформализации профессиональных знаний, описания структуры человеческой деятельности и многих других задач, о которых речь впереди.

Отличие ДРАКОНА в том, что это не текстовый, а визуальный (графический) язык. Образно говоря, он прокладывает кратчайший путь к цели, взрывая логико-математические, алгоритмические и технологические скалы и препятствия динамитом наглядных картинок. Благодаря этим и другим приемам многие (хотя, разумеется, далеко не все) сложные проблемы превращаются в простые, непонятное становится понятным. В итоге достигается искомый выигрыш: производительность растет, качество улучшается, трудная работа облегчается и оказывается более приятной, умственные перегрузки резко уменьшаются, опускаясь намного ниже опасной черты.

СЕКРЕТЫ МУДРОГО ДРАКОНА: ОБЪЯСНЕНИЕ НА ПАЛЬЦАХ

Некоторые идеи, связанные с языком ДРАКОН, необычны. Их очень трудно изложить кратко, понятно и вместе с тем строго научно. Чтобы избавить читателя от утомительных длиннот и громоздких объяснений, этот параграф написан в форме забавного диалога.

Автор. Не правда ли, выполняемая вами работа очень сложна и требует больших умственных усилий? Так вот, если изобразить вашу работу на языке ДРАКОН, наблюдается следующий неожиданный эффект. Хорошо знакомая задача на глазах преображается и предстает перед вашим изумленным взором в совершенно новом свете — она резко упрощается и становится ясной, четкой и обозримой. То, что выглядело сложным и запутанным, оказывается прозрачным и очевидным. Смутное — отчетливым. Абстрактное — наглядным. А прежде скрытые ошибки видны, как на ладони.

Читатель. Но ведь чудес не бывает! За счет чего это достигается?

Автор. За счет использования более эффективных (более ДРУЖЕЛЮБНЫХ по отношению к человеку) образных средств представления профессиональных знаний, проектов и документации.

Читатель. Наверно, это очень трудно?

Автор. Как раз наоборот. Язык наглядных образов — самый легкий язык. Девиз ДРАКОНА: взглянул — и сразу стало ясно!

Читатель. Но ведь языков и так расплодилось великое множество. Зачем создавать еще один?

Автор. Пришла хозяйка в магазин: товару много, а купить нечего. В общем, языки есть, да не про нашу честь. Давайте послушаем притчу.

 

Притча о том, как Господь Бог языки создавал

На восьмой день Творения, когда мир уже был создан, Господь приступил к разработке формальных языков. И тут произошло нечто удивительное.

— Поскольку больше всего я люблю программистов, — заявил Всевышний, — специально для них я создал три тысячи прекрасных языков.

— А как же остальные? — удивились референты и апостолы. — Ведь им тоже нужны свои языки.

— Какие такие остальные?

— Ну все остальные, кроме программистов: физики, химики, геологи, медики, энергетики, атомщики, управленцы, экономисты, биологи, юристы всякие.

— Зачем им свои языки? Пусть пользуются языками программирования.

— Да они их не знают.

— Что значит не знают. Пускай выучат.

Наступило неловкое молчание. Наконец, апостол Павел дипломатично произнес:

— Ваше Божественное Всемогущество! Поскольку Вы сами создали все языки, для Вас выучить язык программирования — раз плюнуть. Но человек слаб.

— Это верно, он слаб, — подтвердил Господь.

— Поэтому для среднего работника умственного труда (не программиста), у которого своих забот выше крыши, разобраться в тонкостях программирования довольно трудно.

— Трудности можно преодолеть.

— Можно-то оно можно. Так ведь душа не лежит, потому как — противно, а главное — зачем? Нельзя же насильно заставлять человека учить то, что ему не нужно для работы. Для большинства людей язык программирования — это “собачий” язык, а написанные на нем программы — странная окрошка из египетских иероглифов. Они непонятны никому, кроме горстки их создателей.

— Что вы такое говорите! — возмутился Господь. — Сразу видно, что вы отстали от жизни. Академик Ершов учит, что “программирование — вторая грамотность”. Нынче даже школьники программы освоили. А студенты их, как орехи, щелкают. Запомните: программирование должны знать все! Это и будет общий язык для взаимопонимания между специалистами. И никаких других языков не нужно. Все. Совещание окончено. Выполняйте!

Однако, как это часто бывает, с реализацией руководящих указаний по неизвестным причинам возникла небольшая заминка. Или, наоборот, большая. Потому что лозунг “программирование — вторая грамотность”, подразумевающий чуть ли не поголовное умение программировать, воплотить в жизнь до сих пор не удалось. Практика показывает, что умеющие программировать составляют лишь около 10% от общей численности работников умственного труда. Поэтому сегодня в сообществе интеллектуальных работников образовался значительный языковый дисбаланс. Он заключается в том, что меньшинство (10% программистов) владеет огромным языковым богатством, включающим 3000 языков программирования. А подавляющее большинство (90% специалистов) кроме языка математики не имеют в своем распоряжении никакого другого широко распространенного и универсального формального средства.

Читатель. Так, может, этим специалистам и не нужны никакие языки?

Автор. Это не так. Язык — интеллектуальное оружие специалиста. Чем лучше язык, тем лучше работает мозг, тем выше производительность умственного труда.

Читатель. Как же быть?

Автор. Прежде всего следует признать, что при выборе генерального направления разработки искусственных языков допущена стратегическая ошибка. Нынешняя ситуация, когда 90% специалистов не имеют языка, пригодного для быстрого и эффективного решения своих задач, является ненормальной и неприемлемой.

Читатель. Где же выход?

Автор. Нужно устранить диспропорцию в обеспечении специалистов языковыми средствами. Поскольку меньшинство (т. е. программисты) уже располагает достаточным числом высокоэффективных языков, настало время подумать об остальных. Сегодня необходимо создать не очередной язык для меньшинства, а язык для всех, который позволит укрепить слабое звено и улучшить умственную продуктивность большинства специалистов. Для этого нужно построить формальный или частично формальный язык, который был бы не “собачьим” или “птичьим”, а “человечьим” — общедоступным, удобным и понятным для каждого. Язык ДРАКОН как раз и призван хотя бы отчасти заделать эту зияющую брешь. ДРАКОН — это язык не для элиты, а для широких масс, которые категорически не приемлют “птичьи” языки программирования.

 

Смена терминов или изменение концепции?

Читатель. Стало быть, ДРАКОН — это не язык программирования, а что-то новенькое. Как же прикажете его величать?

Автор. Назвать можно как угодно. Например, “технологический язык”, сокращенно “техноязык”.

Читатель. Все-таки непонятно: зачем менять устоявшуюся терминологию, к которой все привыкли? Чем вам не нравится название “язык программирования”?

Автор. Речь не о смене терминов, а о коренном изменении концепции. Давайте начнем от печки. Мы говорим об ученых, врачах, технологах, педагогах и других работниках умственного труда. О тех, кто не программировал, не программирует и не собирается программировать. О тех, кому по характеру работы это просто не нужно. Потому что их работа заключается совсем в другом. Так вот, цель состоит

в том, чтобы создать для этих людей новый язык, который помог

бы им решать те задачи, которые они сегодня решают, но делать это более быстро и эффективно. Таким образом, речь идет не о программировании, а совсем о других видах деятельности. Поэтому название “язык программирования” здесь просто неуместно.

Читатель. Все равно непонятно.

Автор. Рассмотрим пример. Химик написал формулу

 

HCl + NaOH = NaCl + H2O

Какой язык здесь использован? Ясно, что это не язык программирования, а язык химических формул. Последний является “родным” языком химиков и помогает им успешно справляться со своими проблемами. Правда, этот язык не общий, а частный: он позволяет решать не все задачи, волнующие химиков, а только некоторые. А за рамками химии он вообще почти никому не интересен. В отличие от него техноязык — это универсальный язык, пригодный для широкого класса задач практически в любых областях человеческой деятельности.

Самая сложная вещь на свете

Читатель. Что значит “в любых областях деятельности”? Что общего между деятельностью врача и конструктора, финансиста и агронома, металлурга и микробиолога?

Автор. Общее то, что все они работают, т. е. занимаются деятельностью. Человеческая деятельность — самая сложная вещь на свете.

Читатель. Что в ней такого уж сложного?

Автор. Деятельность состоит из действий, а последние зависят от условий. При данном условии я выполняю одни действия, при другом — другие. Если работа сложная, приходится учитывать сотни и тысячи условий, которые образуют невообразимое число сочетаний. И для каждого сочетания порою нужно делать совершенно разные цепочки операций.

Иногда работник действует интуитивно, “наощупь”, по обстоятельствам. Некоторые операции человек выполняет сам, другие поручает различным механизмам, роботам, компьютерам.

Проблема в том, что до сих пор отсутствует эффективный язык, позволяющий дать целостное и точное описание деятельности во всем ее красочном многообразии, богатстве и многосложности, выявить ее правила и структуру, учесть тончайшие отличия и особенности разных профессий (а их — тысячи), устранить путаницу и неразбериху, навести порядок, систематизировать знания о деятельности и представить их в наглядной и удобной форме. Нынешние многотомные руководства, содержащие описание деятельности, слишком трудны — мозги сломаешь, пока поймешь. К тому же они неполны — многие знания о деятельности нигде не записаны и хранятся только в головах людей. Вытащить их оттуда — сложнейшая задача. Отсутствие удобного языка для описания структуры деятельности сильно затрудняет обучение. Многие важные сведения вообще не зафиксированы в документах и передаются как эпос по принципу “из уст в уста”.

Язык ДРАКОН призван ослабить или устранить эти недостатки, чтобы хоть как-то ограничить вакханалию путаницы и хаоса. Цель ДРАКОНА — внести порядок в царство анархии, установить четкие стандарты в области, где их никогда не было, положить конец цыганской вольнице и неуемному разгильдяйству, постричь всех (кто согласится) под одну гребенку, за счет этого значительно повысить производительность труда и получить ощутимый экономический эффект. Заметьте, ДРАКОН предоставляет стандартные средства описания деятельности независимо от того, кто выполняет действия: сам человек или созданные им машины, роботы, компьютеры.

Кстати, программирование — это тоже деятельность. Поэтому техноязык можно использовать как язык программирования (обратное неверно).

Читатель. Ага, так значит ДРАКОН — это все-таки язык программирования!

Автор. Послушайте, вы, по-моему, нарочно хотите поссорить меня с теми, ради кого написана эта книга. Надо же учитывать человеческую психологию! Если я скажу, что ДРАКОН — язык программирования, немалая часть потенциальных читателей тут же отшвырнет ее со словами: “Это для программистов, мне это не нужно!” Их можно понять, потому что сам термин “язык программирования” для многих уже давно превратился в красную тряпку, в ненавистное пугало.

Читатель. А я подозреваю, что вы сознательно пытаетесь обмануть людей, подсунув им старый товар в новой упаковке.

 

Зачем ДРАКОНУ две головы?

Автор. Никакого обмана нет и в помине. Просто язык ДРАКОН выполняет две принципиально разные функции. Для большинства работников он является новым средством повышения эффективности интеллектуального труда, причем у этого средства практически нет аналогов в мировой практике. В этом качестве ДРАКОН не имеет ни малейшего отношения к программированию. Поэтому тем глубокоуважаемым людям, которые не любят или даже ненавидят программирование, можно со всей откровенностью сказать:

Вы правы. Язык программирования — ваш враг.

Но ДРАКОН — не язык программирования.

ДРАКОН — ваш друг

Вторая функция состоит в том, что для программистов ДРАКОН действительно является языком программирования. Таким образом, ДРАКОН имеет две головы, обращенные к совершенно разным аудиториям. Причем каждая голова пытается угадать сокровенные потребности своей аудитории и по возможности удовлетворить их наилучшим образом.

Читатель. Стало быть, вы хотите угодить и нашим, и вашим?

Автор. Вот именно. В этом состоит одно из ключевых преимуществ, поскольку язык ДРАКОН можно использовать как удобный “мост взаимопонимания” между непрограммирующим большинством и программирующим меньшинством, между “бескомпьютерной” и компьютерной интеллектуальной деятельностью.

СПРАВКА О СОСТОЯНИИ ДЕЛ

Язык ДРАКОН разработан совместными усилиями Российского космического агентства (НПЦ автоматики и приборостроения, г. Москва) и Российской академии наук (Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша, г. Москва) как обобщение опыта работ по созданию космического корабля “Буран”. На базе ДРАКОНА построена автоматизированная технология проектирования программных систем (CASE-технология) под названием “ГРАФИТ-ФЛОКС”. Она успешно используется в ряде крупных космических проектов: “Морской старт”, “Фрегат”, “Протон-М” и др.

ДРАКОН — очень легкий язык. Настолько легкий, что разработку многих компьютерных программ для космических ракет на практике ведут не программисты, а обычные специалисты — по принципу “программирование без программистов”. Причина отказа от программистов проста. При решении практических прикладных задач специалисты досконально владеют материалом и прекрасно знают постановку задачи. В отличие от них программисты не знают “физику процесса” и становятся “лишними людьми”, без которых вполне можно обойтись. Это позволяет значительно сократить издержки, улучшить показатель “затраты—результат”, ускорить ход работ и полностью избавиться от ошибок “испорченного телефона”, вызванных взаимным непониманием между ПРОГРАММИСТАМИ и СПЕЦИАЛИСТАМИ.

ДРАКОН универсален. Он может применяться для наглядного представления и быстрой разработки алгоритмов не только в “космосе”, но и в “земных” видах человеческой деятельности. Практическая полезность ДРАКОНА получила высокую оценку. Министерство образования включило изучение языка ДРАКОН в программу курса информатики высшей школы (см.: Примерная программа дисциплины “Информатика”. Издание официальное. — М.: Госкомвуз, 1996. С. 3, 4, 15, 16).

Comments (0)

You don't have permission to comment on this page.